“Самый лучший премьер Украины!” – издевательски сказал Портрет кому-то в кабинете.
Владимир Борисович Гройсман кисло улыбнулся в ответ и вошел в святая святых.
“Читали вместе с Василь Сергеичем! Хотели лично поздравить с победой!”
Взгляд Гройсмана уперся в фигуру председателя Службы безопасности Украины. Лицо Василия Грицака, как обычно, выражало острую форму бдительности.
“Ну расскажи, как мы теперь наполним бюджет” – крикнул Портрет из дальнего угла большой комнаты.
Он достал бутылочку и выдавил на руки немного крема. Гройсман сделал на лице немой вопрос.
“Сушит после моря”, – пояснил Портрет.
Он как раз вернулся из новогоднего отдыха на Мальдивах. В Facebook уже объяснили, что президенты воюющих стран снимают стресс только на тропических островах.
“Моя теща рекомендует масло алоэ”, – в свою очередь поиздевался Гройсман.
“Алоэ, говоришь, – странно произнес Портрет, усаживаясь за стол напротив. – Ну рассказывай, почему я должен подписывать это г-но”.
Он положил влажную руку на распечатанные листики. Владимир Борисович вгляделся. Крем с президентской лапищи впитывался в новый закон “О приватизации”.
“Будем инвесторов защитит Лондонский суд работать…” – премьер выпалил первое, что вспомнил.
Накануне Рада победно проголосовала “за”. Гройсман на камеры довольно рассказал, что теперь права инвесторов гарантированы.
“Зачем?”- как будто впервые слышал Портрет.
“Иностранные инвесторы боятся покупать, если в наших судах придется защищаться”, – слегка сбился Владимир Борисович.
“От кого защищаться?”
“Ну от кого…”
Защищаться в судах приходилось только от государства. А государство могло требовать соблюдать условия приватизации, и даже в случае чего разорвать сделку.
“А если они не будут выполнять обязательства?”
“Мы их в Лондоне засудим”, – показал Гройсман одно неприличное движение.
Портрет улыбнулся и переглянулся с Грицаком.
“А деньги на Лондон ты где возьмешь?”
Судиться в столице Великобритании было невероятно дорого. Тем более из нищего госбюджета.
“Та все будет нормально…, – съехал Гройсман. – Ни с кем мы не будем судиться”.
“Ты это “Приватовцам” скажи”.
“Это вообще другой случай”.
Портрет сделал удивленное лицо.
“Ну давай дальше. Откуда, говоришь, будут приходить твои инвесторы?”
“Ну из Штатов, может, Европы”, – поерзал в кресле Владимир Борисович.
“А точнее, откуда из Европы?” – вмешался Грицак.
“Вы на что намекаете?”
“Ну, вы же разрешили через оффшоры покупать”.
“Ну и что?” – оскорбился Гройсман.
“А где у нас в Европе оффшоры?” – наводил на мысль Грицак. – И чтобы английское право”.
Намек на Кипр был совершенно очевидным.
“Да какая разница! – отбивался премьер. – Главное, что русских не будет!”
“Это тебе кто сказал? – иронично произнес Василий Сергеевич. – Садонемощь?”
Этим обидным словом в Администрации президента называли “Самопомощь”. Во время голосования закона, депутаты от партии продавили правку, чтобы в приватизации не участвовали россияне.
“Та они бараны”, – иронично похвалился Гройсман.
“Чего?”
“Вообще не схавали, для чего закон”.
“А для чего?” – мстительно сжал губы Портрет.
Владимир Борисович смутился. Он явно ляпнул лишнее.
“Теперь наконец можно рыночную цену определить”.
Предыдущий закон не позволял резко снижать цену продажи предприятий, которые выставлялись на продажу. Новый позволял сбивать наполовину или даже больше. А самое главное, теперь за это не наказывала прокуратура.
“По большому предприятию – цену скажет советник. А по маленькому – ProZorro”, – хитро уточнил премьер.
С советником пришлось бы судиться в Лондоне, а ProZorro вообще не человек. Наказывать за занижение цены было некого.
“Теперь даже Одесский припортовый можно через ProZorro купить… В смысле, продать”, – продолжал премьер.
“Это почему?”
“Потому что он теперь даже 250 лямов не стоит”.
Несколько лет назад ОПЗ хотели продать за миллиард долларов. Потом им взялись управлять люди Портрета и “Народного фронта”. Теперь завод не работал, и на нем висели неподъемные долги. Посчитанная по новым правилам цена оказалась ниже 10 миллионов долларов.
“Ну это мы еще обсудим, – обрезал Портрет. – Так почему, говоришь, русских не будет?”
“Проверять будем при подаче заявок. Не дадим!” – Владимир Борисович характерно сжал кулак.
Выражение лица Грицака пошевелилось впервые в 2014 года. Похоже, он пришел к Портрету именно с этим вопросом.
“Ты помнишь, как продавался Укртелеком?”
“Как?”
“Чистокровная австрийская компания”.
“И что? Это ж Фирташ покупал”.
“Ну да. А как ты докажешь, что это Фирташ?” – резонно спросил Грицак.
Гройсман намек понял. Русские могли приватизировать любое предприятие в Украине через подставные компании. О том, что это русские, он мог узнать лишь через несколько лет.
“Как ты у них потом отберешь?”
“Ну, через Лондон”, – неуверенно сказал премьер.
“Да? А Лондон кого будет защищать? Европейского инвестора из Кипра или коррупционеров из Украины?” – едко подытожил Грицак.
Владимир Борисович молчал, как Надя Савченко на допросе.
“И сколько лет этот суд будет идти? Три? Пять? – настаивал глава СБУ. – А все это время русские будут держать предприятие, и вообще могут никакие обязательства не выполнять”.
Гройсман с укоризной посмотрел на Портрета. Тот ритмично покачивал головой, соглашаясь с Грицаком.
“Что Садонемощь бараны, это факт. А тебе голова зачем?” – произнес президент.
Премьер обиделся.
“А чего ж вы с МВФ сами не разбираетесь?” – огрызнулся он.
“Я тебе сказал, сделай нормальный закон!”
“Я и сделал. Заходите себе через оффшор, сбивайте цену через ProZorro и не е-те мозги!”
Портрет покраснел от такой наглости собственного протеже, особенно при посторонних. Владимир Борисович на секунду подумал, что даже “Народный фронт” может не помочь.
“А русские и сами не полезут”, – попытался сгладить он.
“Это почему они не полезут?” – вмешался Грицак.
“Та потому что, на-й мы кому-то нужны?”
“Ты ж мне рассказываешь об иностранных инвесторах”.
“А что мне рассказывать? Или вы хотите на украинские компании…?”
Портрет на секунду сделал страшное лицо, показывая Гройсману заткнуться. Грицак, как обычно, в лице не изменился.
“Кто вообще закон писал?” – Портрет бросил премьеру хобот помощи.
Владимир Борисович несколько секунд в упор смотрел на патрона. Постепенно до него дошло.
“Нефедов из Минэкономики!”
“Я думал, Фонд госимущества!”
“Нет, Нефедов говорит, давай советников, давай ProZorro! Ну и всякую х-ню еще!”
“И шо?” – с коломойскими нотками продолжал Портрет.
“Сказал, шо западные партнеры требуют именно так, – словил волну Гройсман. – Так шо Фонд и сказал, пишите сами и дайте нам”.
“И шо?”
“Ну а мы только проверили, чтобы интересы государства соблюлись”.
“Теперь у нас Нефедов Кабмином рулит?” – расстроенно вздохнул Портрет.
Он развел руками и с грустью посмотрел на Грицака. Тот все еще молчал.
“Так что, МВФ настаивает на законе?”
Это была любимая фишка реформаторов. Выдать свои хотелки за требование МВФ.
“А думаете, почему 266 голосов?”
Портрет молчаливо уставился на Грицака. Тот понял правильно, и попросился уйти.
“Ты извини”, – сказал президент, когда дверь за главой СБУ закрылась.
“А нельзя было как-то предупредить?” – с обидой возразил премьер.
“Надо было, шоб ты не играл”.
“Теперь все думают, шо я какое-то г-но протащил через Раду”.
“А ты и протащил”.
Гройсман горделиво замолчал.
“Смотри… – Портрет открыл закон где-то посредине. – Каждый крупный объект теперь через советников продается”.
“Ну и шо? Вы МакКинзи боитесь?”
Протягивать западных советников еще весной 2017 года начал бывший глава ФГИ Игорь Билоус. По его словам, без советников ничего продать нельзя. Билоус протягивал банк UBS, в котором работал. А вот МакКинзи протягивал везде министр финансов Данилюк.
“Я вас умоляю… – сделал типичное лицо Гройсман. – С ними договориться как два пальца…”
Советники “снимали” несколько миллионов и писали то, что им говорили.
“Я не про это”.
“А про шо?”
“Год минимум. Три месяца искать советника. Еще семь они работают. То есть, до выборов никак”.
Гройсман посмотрел на свои ногти, как бы не понимая сути разговора.
“А если я не пройду на второй срок?” – с тяжелым чувством спросил Портрет.
“Ну тогда нах-я вы хотели другой закон? По старому бы сели, расчертили шахматку и быстро распродали”.
“Ты меня жизни не учи, а?”
Гройсман сильно не любил вот это.
“Перед выборами все равно плохая примета приватизировать, – как бы просто так сказал премьер. – Рината спросите”.
Накануне выборов президента Ринат Ахметов и Виктор Пинчук приватизировали “Криворожсталь”. После выборов завод у них отобрали и перепродали во много раз дороже индусам.
“Ты ж говоришь, теперь Лондонский суд защитит”, – иронично усмехнулся Портрет.
“Ой, та слушайте. Все купите через ProZorro. Теперь оценка минус долги!” – взмахнул руками Владимир Борисович.
Портрет молчал. Благодаря долгам, даже самое дорогое предприятие теперь стоило копейки. Если им управляли правильно, конечно.
“В 94-м конечно было лучше!”
“Это ты о чем?” – вспыхнуло первое лицо.
В 1994 году Портрет через сертификатные аукционные за бесценок выкупил Винницкую кондитерскую фабрику. Также за копейки ему досталась “Ленинская кузня”. За десять лет предприятия подорожали в разы, сделав хозяина миллиардером. Все вокруг он рассказывал, что хороший бизнесмен.
“Та ладно вам, – съехал Гройсман. – Есть же еще концессия”.
Портрет не стал ничего отвечать. Он недовольно встал и подошел к окну. Через минуту Владимир Борисович понял, попрощался и ушел.
Портрет обернулся, подошел к столу и размашисто подписал. Он копил деньги три года.
……………………………
Disclamer: Все изложенное выше является чистым вымыслом. Имена и должности придуманы. Любое совпадение с реально существующими персонажами случайно.
Во время написания текста ни один политик не страдал.
