Сергей Лямец: “Портрет обернулся. На пороге стоял батюшка в рясе”

“Ой, слушай, та всем пох…!”

Портрет стоял спиной к двери и с кем-то говорил по телефону. В дверь постучали. Он обернулся. На пороге стоял батюшка в рясе.

“Им щас вообще не до него! Им бы свою ж… спасти!” – заверил кого-то Портрет и подошел к попУ.

Его лицо казалось очень знакомым. В лицо пахнуло ладаном и потом. Портрет передал телефон охраннику, чмокнул крест и опустил голову.

“В чем хочешь покаяться, сын мой?”, – трогательно спросил батюшка.

Поседевшая голова вздернулась, и коварный взгляд с хитрецой уставился на батюшку. Потом куда-то через его плечо. В отражении поп увидел главу охраны Портрета. Тот авторитетно кивнул – дескать, жучков нет.

“Грешен я. Может быть”, – неуверенно произнес Портрет.

“Покайся. Полегчает. Наверное”, – не менее остроумно ответил батюшка, и добродушно улыбнулся.

Портрет немного помолчал и выдохнул:

“Помолитесь за меня завтра…”

На утро намечался большой крестный ход по Киеву. Православные должны были пройти от памятника Владимиру до Печерской Лавры, делая несколько молебнов.

“Боюсь я…”

Батюшка внезапно прервал его и повернулся. Встретившись взглядом с охранником, указал ему на дверь. Портрет кивнул в подтверждение.

Когда дверь захлопнулась, батюшка присел в кресло и показал рукой президенту. Тот послушно плюхнулся напротив.

“Если Господь с тобой, чего ты боишься?” – авторитетно начал поп, но не встретил никакого понимания в глазах Портрета.

Оба помолчали.

“Что страшит тебя, сын мой?”

Портрет налил большой стакан воды и глотнул одним махом.

“Все бегут”, – начал он издалека.

“Куда бегут?”

“Ну кто куда, – выдохнул из самого живота президент. – В Италию, например”.

Теперь удивился Батюшка.

“Кто?”

“Та ну его… – Портрет отрешенно махнул рукой. – Накрутил всех и сваливает, пока может”.

Было душно. Поп слегка вспотел и снял тяжеленную бирюзовую митру.

“А этот, – Портрет показал руками куда-то в пол своей Администрации. – Уже намылился в Аргентину. В Аргентину, понимаете?!”

“Угу, – едва нашелся батюшка. – Ну а вы что?”

Портрет с недоумением поднял на него глаза.

“А мне на второй срок валить надо!” – заявил он неожиданно бодрым тоном.

Батюшка вытер пот со лба. Тут на столе у Портрета зазвонил телефон. Тот на удивление легко подпрыгнул и схватил трубку. Оттуда послушался высокий мужской голос.

“Слушай, та ни-сы! Тихий сезон, самое время”, – заверил Портрет собеседника.

Голос что-то бодро ответил.

“А теперь – без гражданства. Паша понял, что делать?”

Священник понемногу входил в курс дела. Давеча Портрет лишил Михо Саакашвили украинского гражданства. Грузинский реформатор знал, что будет так, и заранее укатил в Штаты. Теперь он слал из-за океана гневные плевки в адрес Портрета. В Украине завывали осиротевшие активисты.

“Ну подожди, осталось Углаве под ж… дать!” – заржал Портрет.

Высокий голос тоже заржал, но потом что-то произнес в ответ. Чувствительное ухо батюшки выхватило древнерусское имя “Мартын”. Президент мгновенно стух, и на кресло вернулся уже грустный.

“Сын мой, ты Мартына боишься?” – вкрадчиво поинтересовался батюшка.

Портрет иронично ухмыльнулся.

“Михаила?..”

Портрет на мгновение вскинул гневный взгляд, но потом махнул рукой.

“Та нет. Он свой шанс давно уже прос…л”, – отмахнулся Портрет.

“Когда?” – неожиданно поинтересовался батюшка.

“Ну тогда еще, когда приехал”.

“Ну он хороший человек, не стал…”

“Та гляди хороший! Повелся просто!” – довольно воссиял Портрет.

“Куда повелся?”

“Ну я ему – премьера? Хорошо, только сначала Одессу давай. ОК! Прокуратуру? На. Полицию? На. НАБУ? На. Ну и этого, – Портрет ткнул пальцем в недавно звонивший телефон, – почмырили малехо”.

Батюшка уставился на Портрета суровым взглядом. Тот немного подсгорбился.

“Но это ж не грех, да? Он же сам повелся, да?” – забеспокоился первый.

Поп помолчал.

“Что ж ты его так, если он не опасный тебе?”

“Та за…л потому что!” – вдруг нервно вскрикнул Портрет.

Повисла неловкая пауза. Батюшка трижды прочитал про себя “Отче Наш”.

“Кого ж ты тогда боишься, сын мой?”

Портрет вгляделся в лицо попа. Где же он его видел?

“Я сейчас скажу, – он вдруг гневно поднял руководящий палец. – Но это ж между нами!”

“Тайна исповеди, сын мой”, – кивнул батюшка.

“Я не знаю… Просто как-то…”

Поп помолчал.

“Из тех, кого знал, только куму осталось мозги вправить, – Портрет рассуждал, разводя руками. – Ну разве что Вакарчук вылезет”.

Помолчали еще.

“Ты понимаешь, – взволнованно наклонился он к батюшке, – перед Майданом мой рейтинг был 5%. 5%!”

Батюшка опять читал “Отче Наш”. Портрет придвинул к нему кресло.

“Послушайте. Вы там завтра, – он характерно сложил пальцы, – попросите за мир…”

Поп кивнул.

“Ну шоб спокойно все…”

Тот насторожился.

“Ну вы поняли…”

Батюшка, конечно же, понял.

“Волею Господнею, да пребудет мир на земле этой”, – пробубнил он и начал самовыдвигаться к порогу.

Отходя, поп повернулся неожиданной стороной, и Портрета внезапно прорезало! Конечно! Это же!.. Он вспомнил, как этот батюшка благословлял Азарова, когда они всем Кабмином гостили в Лавре. Премьер тогда отвел попа в сторону и о чем-то долго спрашивал.

Портрет смущенно ткнул в него пальцем. Батюшка в ответ надел митру, перекрестил его и молча вышел.

В тот вечер Портрет больше никого не принимал.

В Киев съезжались верующие.

……………………………

Disclamer: Все изложенное выше является чистым вымыслом. Имена и должности придуманы. Любое совпадение с реально существующими персонажами случайно.

Во время написания текста ни один политик не страдал.

Сергей ЛЯМЕЦ, главный редактор в Realist